Читати книгу - "Справа Василя Стуса. Збірка документів з архіву колишнього КДБ УРСР, Вахтанг Теймуразович Кіпіані"

…Легкий акцент выдает в молодом проходчике Георгии Ковалеве уроженца Украины.

— А мы и есть украинцы, — улыбается Георгий. — Работали на руднике несколько лет назад. И вот снова вернулись. Приворожила нас Колыма.

— У Гоши и на Украине работа была неплохая, зарабатывал хорошо. Но затосковали по Северу — сил нет, — подхватывает говорливая Светлана.

— Значит, со Стусом вы земляки?

Георгий вдруг вспыхивает.

— Черт ему земляк, а не я! Я бы такого земляка век не видел. Как его земля носит!

— У него со Стусом конфликт вышел, — поясняет Светлана, успокаивающе дотрагиваясь до плеча мужа.

— У него не со мной конфликт вышел, а со всем нашим народом, с нашей страной, с нашей демократией! — Георгий возбужденно шагает по комнате. — Я ему прямо сказал: «Наш советский хлеб жуешь и на нас же возводишь клевету. Постыдился бы!»

…Встреча их произошла в день проводов русской зимы. Решили Ковалевы навестить знакомых в общежитии да попали на застолье. В комнате за праздничным столом сидело несколько человек.

— На руднике много разговоров о Стусе, и я его сразу узнала. Высокий такой, черный. Взгляд тяжелый, нелюдимый, — включается в разговор Светлана. — У меня даже мурашки по спине побежали.

Мужчины, как водится, вели разговор о работе, о проходке, о руде.

— Бригада наша опять впереди, — с гордостью произнес бригадир Михаил Дмитришин, продолжая прерванный новыми гостями разговор. — Не ребята — орлы!

— Да-а, это люди! — как всегда, медленно роняя фразы, произнес Стус. Он заметно захмелел. — Понимать э-э-э… надо. В твоей бригаде почти все с Западной Украины… Не то что восточные — москалям э-э-э… продались. Это — люди! — повторил он с нажимом. — А вы здесь все э-э-э… дерьмо.

— Он употребил другое, более гадкое слово, — возмущается Светлана, вспоминая тот неприятный вечер. — Я так понимаю: что у трезвого в голове, то у пьяного на языке.

Нечто большее, чем оскорбление собравшихся за столом горняков рудника, всего их трудового коллектива, увидел Георгий в этих словах. И еще более осознанно почувствовал, что он — гражданин Советского Союза, что при нем оскорбляют самое святое — советский народ, Родину. Бледнея от гнева, спросил:

— А ты кто такой?

— Я? Политический ссыльный! — Стус глядел с наглым вызовом. — Я за свои убеждения страдаю. За «самостийную» Украину! Разве здесь, в вашей стране, человек может иметь свои э-э-э… суждения? Нет у него таких прав! За это его в тюрьму, э-э-э… в ссылку. Но мы освободим украинский народ от э-э-э… угнетения москалей.

Долго сдерживаемый яд наконец-то вырвался наружу.

— Знаю я вас, националистов! Это вы… такие, как ты, убили моего дядю в сорок шестом. Ему только двадцать четыре года было… Нашелся «борец за справедливость, за счастье народное»! А ты спросил меня, вот их, — показал Ковалев на сидевших за столом людей, — украинский народ, хотят ли они, чтобы ты за их права боролся? Хотят ли они твою «самостийную» Украину? Жену свою спроси, сына!..

И хотя праздник был безнадежно испорчен, в этом разговоре «по душам» простые советские люди дали Стусу и его идейным друзьям настоящий бой.

При встрече я задала Стусу несколько вопросов, в том числе и такой: «Каких прав, Василь Семенович, на ваш взгляд, еще не хватает советскому человеку, прав, за которые вы так упорно боретесь?»

Василь Семенович ответил не сразу. Взвешивал, собирался с мыслями. Потом, растягивая фразы, медленно процедил:

— Я считаю ваши вопросы э-э-э… провокационными. Отвечать на них не буду.

Такой ответ меня не удивил. Стусу нечего сказать советскому журналисту. В публикациях же зарубежных изданий он довольно четко определил свое политическое и жизненное кредо. «Лакомым кусочком» оказался Василь Стус для наших идейных противников, для тех, кому поперек горла успехи первой в мире страны социализма, ее мощь, монолитное единство многонационального советского народа. Дело дошло до того, что в начале нынешнего года в одном из опубликованных за рубежом заявлений Стус высказал комплимент в адрес кровавого диктатора Пиночета, одобряя его антинародную политику.

Я бы не вспомнила столь неприглядное прошлое Василя Семеновича, если б не нежданные встречи с сестрой-хозяйкой Транспортнинской больницы Н. Никифоренко, горняками рудника. Всем им дорога судьба Родины и глубоко ненавистны враги. В Василе Стусе они увидели человека, которому не только глубоко безразличны их дела и мечты, но и который яро ненавидит советский строй.

— У нас к вам очень большая просьба, — говорили шахтеры. — Напишите о том, кто такой Стус. Пусть люди узнают о нем…

Да, пусть знают люди Василя Стуса…

Сурово покарал старый Тарас Бульба своего сына Андрия за отступничество, за вину перед Отечеством. Так испокон веков было и есть у любого народа. И Стус несет сегодня наказание за антисоветскую деятельность. И жаль, что Василь Семенович не понимает: он лишь игрушка в руках горстки жалких отщепенцев, буржуазных пропагандистов, которые используют его в своих целях. Предателей даже враги не уважают. Стус им нужен именно здесь, в СССР, чтобы кричать на весь мир: «Вот он — страдалец за права человека!»

В нашей Советской стране созданы все условия, чтобы человек мог счастливо жить и трудиться, в полной мере проявить свои способности, раскрыть свой талант. Не закрыты двери и перед Стусом. Никто не желает ему зла. И если Василь Семенович сумеет преодолеть свои заблуждения, понять, что настоящие друзья его здесь, в Советской стране, он сможет жить такой же полнокровной жизнью, как и каждый советский гражданин.

А. СУПРЯГА

несправедливо