Читати книгу - "Кто тут хозяйка?, Віра Волховець"

Чего разевать рот, понятно же что это все – магия.

Вот бы их цены магия таким же чудесным образом уменьшала!

Для открытия дверей вернулась в гостиницу. Настроение было пресквернейшим. Как и всегда, когда приходилось расстаться с омерзительно большой суммой денег и еще было не ясно, стоили ли эти затраты того.

Вот сейчас понятно, почему за открытие чудо-дверей действительно стоило брать большую такую зарплату. Это ж раззориться можно – на одном только восстановлении запаса магических сил.

От нечего делать – пошла пешком. На самом деле, Завихрад мне нравился. И на каждом шагу им можно было любоваться. Каждая улочка была отдельным произведением искусства и на каждой – что-то происодило. 

На одной из улочек дети рисовали на заборе белым мелом рисунки и эти рисунки слетали с досок и принимались двигаться. Я даже остановилась посмотреть.

Рисунки не становились настоящими, нет, они оставались все теми же рисунками, но вопреки этому и своим неуклюжим движениям источали жизнь.

Вот длинноногий, но неумолимо хромой жираф ковыляет за девочкой в синем платьице.

Вот серьезный пацаненок, высунув язык от усердия, прорисовывает в объеме какую-то заковыристую машину состоящую только из колес, рычагов и труб.

И когда он заканчивает, машина съезжает с забора и начинает источать клубы нарисованного дыма.

Дело было в меле, как я поняла. У детей его было немного, две или три штучки, а и они разделили его на всех – на всю ватагу из двенадцати человек. Еще несколько подпрыгивали рядом с рисующими и попискивали.

– А мне-мне оставишь?

Эх, где мои шесть лет, а? Хотя дай мне такой мел, я сама бы у этого забора залипла, нарисовала б чего-нибудь такое, чтоб у всех глаза повылазили.

Но мне нельзя, я взрослая тетка и у меня в этом мире внезапно постоянно в наличии имелась куча дел. Нет, правда. Из дней, забитых пылью, мешками хлама и внезапными чудесами я резко нырнула в дни беготни между бюрократическими инстанциями и предсудебной возни.

Можно сказать сейчас я первый раз остановилась, чтобы насладиться моментом.

Надо же…

Хотя нет. Был один момент еще. На крыше бани, на закате дня, который мы с Джулианом были уверены – станет нашим с ним последним.

Интересно, как бы все сложилось если бы гноллы нас не отвлекли?

Вздохнула и зашагала дальше. Дел было по-прежнему выше крыши. На самом деле, перед путешествием в родной мир волновалась – получится ли хоть что-то? Смогу ли оттуда вернуться? Наговорить-то мне ба наговорила много, но я никогда не относила себя к тем, кто очень просто понимает объяснения. Вот один раз показать – это куда продуктивнее, чем сто раз рассказать.

Увы.

Показывать было некому. Разбираться придется самой.

Это поймало меня на верхних ступеньках крыльца “Элессара”, когда с летней веранды гостиницы ветер донес запах чего-то сливочного, пряного и … Прогорклого.

Мысль была не моей, скользящей, абсолютно чужой, и осознав её я остановилась и принюхалась лучше. Почти услышала над ухом.

– Тир, ты что нюх потерял? Масло уже черное, я тебя сам сейчас в нем прожарю, для этого оно сгодится!

Обернулась – убедилась что за спиной никого нет. Зажмурилась. Открыла глаза и поняла, что мир в глазах как будто рябит. Будто одним глазом я вижу обычную, залитую солнцем завихградскую улицу, а вторым…

Странного парня, не очень человеческой наружности с очень длинными, покрытыми шерстью ушами и плоским, похожий на звериный носом. Парень с виноватым видом плелся в сторону раковины со сковородкой в руке.

Мир вздрогнул, чуть повернулся, задел взглядом высокий стол с расставленными на нем черными тарелками. Приблизился к ним. Заинтересованно изучил каждое. Принюхался, подцепил кончиком длинного пальца каплю соуса с одной из тарелок, отправил её в рот…

Сбросил содержимое тарелки в мусорный бак стоящий рядом.

– Клайр, переделай шеллариф. Ты что, решил отравить госпожу графиню? Она же не переносит орехов.

Я стояла как дура, закрыв правый глаз, смотрела в то, что не было моим настоящим, и где-то внутри у меня что-то ныло.

Я прекрасно понимала, что вижу.

И чей голос слышу.

Я не понимала только… Какого черта! Как?! И почему!

Поясняющей строки не появилось. Но картинка никуда не исчезла.

– Милорд, – изящная вампирка, в сером фартуке официантки появилась в кухне, – герцог ди Оллур просит ваше фирменное сотева. Мы не можем ему объяснить, что вы сегодня не готовите. Можете сказать сами?

– Сейчас выйду, – слышу усталый голос. Мир снова покачивается, приходит в движение, шагает к темной двери, куда ушла официантка.

Господи, кто вешает у дверей кухни зеркала!

Джулиан замирает напротив стекла, уставившись в глаза самому себе, а такое ощущение – что застукав меня на горячем. И я пугаюсь, отчаянно пытаюсь закрыть и второй глаз, будто и не подглядывала вовсе.

Не получается.

Я продолжаю видеть и…

Меня будто легко толкают в грудь, не физически – магически. Будто Джулиан сам понял, что я не могу разобраться с этой связью сама и все сделал за меня. Не сказав ни единого слова при этом.

Да, дорогой, я тоже соскучилась!

Вопрос "что это было" оставался самым актуальным.

Поразмыслив – я даже нашла себе утешенье. Хорошо, что я заглянула только на кухню его ресторана, а не в спальню, например. Дело-то конечно было любопытное, но вот быть застуканной на этом – было бы крамольней некуда.

Прямых объяснений случившемуся у меня не было, а вот дела – были, поэтому я предпочла заняться ими, а все прочие личные вопросы – можно пока отложить. 

В номере меня ждало… А в номере меня ждала башенка. Необычная такая, живая.

Пока я собиралась ранним утром посетить центральную эльфийскую теплицу – мне успели принести завтрак. На завтрак был кофе, на завтрак были пышные оладьи с каким-то очень ароматным, но не опознаваемым вареньем из неизвестной мне ягоды. Я завтракать не стала, ба сказала – лепестки эулариозы нужно употреблять внутрь на голодный желудок, отложила завтрак хотя бы до того момента, как восстановлю свой магический запас. Чтоб браться за прокладывание троп в чужие миры в сытом и добром состоянии. Увы, я просчиталась. 

Пока меня не было, мои драгоценные питомцы решили, что раз хозяйка не съела – значит и не хочет, так что они не могут позволить пропасть добру.

Блюдце из-под варенья уже стояло на полу,