Читати книгу - "Спогади. Кінець 1917 – грудень 1918"

для превращения этой страны в большевистскую пустыню. — «Вот посмотрите, они уже стягивают войска свои с северной границы и собирают их в компактные массы около железных дорог, а большевики наступают с севера». Большевики с севера действительно наступали, и немцы оттягивали свои войска к железной дороге, по для этого имелось тоже другое объяснение, что это делалось для того, чтобы ускорить их посадку и отправку в Германию. С другой стороны, меры эти принимались ввиду того, что само немецкое Командование, собирая свои части в крупные единицы, считало это необходимым для спасения своих частей от большевизма, так как за ними легче было наблюдать. Факты были противоречивы. С одной стороны, можно было предположить, что мнение о их нежелании мне помогать имеет основание, но наряду с этим резкий отпор, иногда стоивший много жизней немцам, особенно на северном фронте, доказывал противное. Все зависело от местного начальства..

В Киеве, вначале, и дипломаты и «Оберкомандо» были ясно резко против повстанцев. Как я уже говорил, с объявлением федерации русские круги повели резкую политику ко всему украинству. Особенно правые партии и часть русского офицерства в этом отношении были невозможны. Я не понимаю, на чем они базировали свое поведение. Фактически офицерство, будь оно сплоченное и понимай оно политическую обстановку, могло сыграть большую роль, по на самом же деле видно было уже с первых дней, что эта сила большого отпора не даст. Что же касается правых организаций, то их поведение было ниже всякой критики. В течение всего Гетманства правые организации сидели довольно смирно, центром их, кажется, был негласно митрополит Антоний. Они несколько раз присылали свои депутации ко мне, у них всегда была масса самых широких программ и заявлений, что они представляют из себя громаднейшие организации, соединяющие сотни тысяч людей, и всегда эти заявления заканчивались тем, что они просили денег, причем и здесь у них масштаб был очень большой. На самом деле я знал, что за ними никто не стоит, никакой силы они фактически не представляют, и поэтому даже в тех случаях, когда можно было их использовать с пользой для нашего дела, как, например, в пропаганде среди офицерства идеи поступления в Особый корпус, я ими не пользовался и денег им не давал. Но тогда и они давали себя знать. Да не только эти господа, но, думаю, не ошибусь, если скажу, положительно все русское население, не имея фактически никакой силы, как будто спелись ругать все украинское и всячески провоцировать, где только возможно. Я неоднократно некоторым влиятельным лицам указывал на всю ошибочность такого поведения, просил прекратить эти нападки, но ничего не помогало. Все они считали, что украинства вообще не существует, что это кучка лишь подкупленных немцами людей. Раз немцы ослабели, больше незачем считаться и с украинцами.

Однако генерал Волховский, несмотря на то, что полагал в скором времени взять Белую Церковь, ее не взял. Так длилось два-три дня. А известия из губерний приходили довольно тревожного порядка. Главная неприятная новость была измена командира Подольского корпуса, генерала Ярошевича, который перешел на сторону Директории.

Как я говорил, основа обороны Киева были русские офицеры и добровольцы. С другой стороны, по всем тем данным, которые я имел, представитель Entente-ы должен был в самом ближайшем сроке приехать в Киев. Ясно было, что Петлюра с сечевиками в связи с тем заговором, который был открыт после ареста полковника Аркаса, состоял в том, чтобы захватить меня и правительство, так сказать, невзначай и сразу же повести свои порядки. Это не удалось и, конечно, вызвало среди. Директории некоторый упадок сил. Приехал бы в это время представитель Entente-ы, положение резко бы изменилось в пашу пользу, так как масса населения совершенно не была склонна идти под Директорию, но он не приезжал, несмотря на то, что я ежедневно лично говорил подолгу с Одессой, которая держала связь с Яссами. Наконец, приехал в Одессу г. Эно, бывший офицер французской службы, хорошо знакомый с Киевом, где он был во время пребывания французской миссии в Киеве чем-то, если не ошибаюсь, офицером, служившим в тайной разведке. Называл он себя уполномоченным всех держав Согласия. В Одессе его приняли с большой помпой. Я получал все эти сведения по аппарату в переговорах с различными личностями, как служащими в Украинской Державе, так и заинтересованными в ее поддержке, по так мне и не пришлось потом ни с кем из них свидеться, и потому для меня очень неясно, каким образом такие опытные дипломаты, скажем, хотя бы как Коростовец, не могли также разобраться, кем же в конце концов является Эно и насколько его полномочия действительно санкционированы державами Согласия.

Господин Эно начал хорошо, он издал два объявления, в которых он, как представитель держав Согласия, заявляет, что державы эти будут поддерживать гетманское правительство и порядок, что всякая попытка идти против этих желаний Entente-ы будет подавляться оружием. Он лично говорил со многими из Киевского Центрального правительства, и я сам читал его ленту, где он сообщал: «Courage la resurrection l'approche»[79] и указывал на то, что военные силы подходят. В таком же духе приходили все известия и из Одессы и из Ясс. Мы получили сообщение, что к первому декабря прибудут крупные французские части в Одессу, румыны же должны были двигаться к Жмеринке. Потом было официальное сообщение о движении на Украину 8 корпусов войск Entente-ы различных национальностей.

Все это меня убеждало, что я взял правильный путь удержаться во что бы то ни стало, а по прибытии представителя Entente-ы, если он с силой, то хорошо, если же он без силы, то хуже, но совершенно не безнадежно, так как немцы, и дипломаты, и офицеры «Оберкомандо», мне сами говорили и просили настаивать на приезде представителя Entente-ы, говоря, что если таковой приедет и в решительной форме заявит Немецким частям, что на них возлагается ответственность за прекращение беспорядка и междуусобной войны, немецкие части, боясь, чтобы в противном случае их не интернировали, были еще в достаточных силах для того, чтобы прекратить всякую попытку к свержению правительства.

Я ждал Эно, но он не приезжал, отговариваясь тем, что он должен встречать то генерала Вертело, то прибывающие войска, наконец, он объявил, что едет, но на следующий день заболел.

Тем временем по Украине при помощи тех ячеек повстання, исправно заложенных по провинции, восстание разгорелось. Петлюра не имел успеха среди крестьянства, но вся голытьба, пленные, возвращающиеся из Австрии, и весь тот распропагандированный люд, который с роспуском армии не хотел