Читати книгу - "Підземка, Муракамі Харукі"

Токусима — действительно хорошее место, люди там тепло относятся друг к другу. Хотя, с другой стороны, — слишком спокойные. Совсем не как в столице. Когда я жил там, построили шоссе № 11, и если по нему проедет одна машина, вторую можно увидеть только минут через десять. Настолько там неторопливый ритм жизни. Я был молод и не чувствовал, что мне грустно от такой деревенской жизни. Когда приезжал из столицы, первое время испытывал своего рода несовместимость со здешним укладом, но я могу легко приспосабливаться и быстро привыкаю к местным условиям и нервозности не испытываю. Женился я в 25 лет на девушке, которая родилась в год Токийской олимпиады[86]. Сейчас у меня уже два внука.

Судя по вам, ни за что не подумаешь, что у вас уже могут быть внуки.

Да, это так. Я выгляжу примерно на пять лет моложе. Что ни говори, а заем, который я сделал для покупки квартиры, еще не выплачен, поэтому я не могу быстро стареть (смеется). Недавно я купил квартиру в кондоминиуме, в местечке под названием Санкё в префектуре Сайтама. Это просто ужас.

В Токио меня перевели на работу в главном офисе фирмы в 1985 году. Через три года после моего приезда в Токио скончался император[87]. В Токусима в общей сложности я проработал 26 лет. Мой сын живет сейчас в городе Итикава и работает инженером по компьютерным системам. Там у меня тоже есть внук. Однако сын очень занят на своей работе, домой каждый вечер возвращается в 10-11 часов. Он еще молод, потому и загружен так работой, однако…

Я без сожаления уехал из Токусима — засиделся на одном месте. К тому же мои научные разработки запустили в производство, поэтому я чувствовал, что уже настало время уезжать. Двое моих детей к этому времени уже переехали в Токио. Дочь стала стюардессой, а сын учился в университете. Они сняли квартиру и жили вместе. Поэтому я не сопротивлялся своему переводу в Токио. Квартиру купил шесть лет назад, вскоре после того, как лопнул "мыльный пузырь". Тогда цены немного упали, и квартира стоила примерно 20 миллионов иен. Это уже могли себе как-то позволить обычные служащие вроде меня.

На работу я выезжаю со станции Канэмати линии Тиёда, на Кита-Сэндзю делаю пересадку на линию Хибия. Из дома выхожу в двадцать минут восьмого и в двадцать минут девятого прихожу на фирму, которая находится около Нингётё. Рабочий день начинается в половине девятого. В поезде никогда не удается занять сидячее место. Может, один раз в год повезет, но это можно рассматривать как чудо. Я особенно не страдаю от того, что не могу сесть. Хотя, откровенно говоря, в последнее время стало возникать такое желание. Вот сейчас, сказав это, я впервые осознал, что это действительно так. Еще хочется считать себя молодым, но годы берут свое. Но все-таки не могу сказать, что я только и думаю о том, чтобы сесть.

Когда я жил в Токусима, поездки на работу как таковой просто не было. Завод находился в десяти минутах ходьбы от дома. И хотя меня неожиданно бросили в этот бурлящий ад поездок на работу, я сразу привык к нему. Как я говорил раньше, у меня хорошая приспособляемость, и я могу ко всему быстро привыкнуть. К тому же в студенческие годы мне случалось ездить на учебу в часы пик, поэтому я не могу сказать, что мне это в новинку, и никогда не думал, что это мне противно. Я быстро привыкаю и к городу, и к деревне.

День инцидента начался с одного события, которое я отчетливо помню. Как всегда, жена отвозила меня на машине на станцию, куда ведет узкая дорога с крутыми поворотами. По ней запрещено ездить крупногабаритным автомашинам, но в это утро ее почему-то перегородил большой грузовик. Мы оказались в трудном положении — никак не могли его объехать и с раздражением ждали, что будет. За нами выстроилась очередь в 10-20 автомашин. Из-за этого я минут на пять опоздал на свой поезд. Если бы не эта задержка, я, вероятно, сел бы в поезд, куда подбросили пакет с зарином. Это мне повезло, подумал я. Хоть я и пострадал, но избежал непосредственного соприкосновения с источником заражения. Можно сказать, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Поезд остановился между станциями Акихабара и Кодэмматё, после чего по внутреннему радио сообщили: на станции Цукидзи произошел взрыв. Через некоторое время состав тронулся и подошел к платформе Кодэмматё, где всех пассажиров высадили. Ничего не поделаешь, подумал я и вышел. Я ехал во втором вагоне, и чтобы выйти со станции через билетный контроль, мне надо было пройти назад по всей платформе. Неожиданно, в 4-5 метрах от меня, упали два человека — мужчина и женщина. Я не из тех, кто проходит мимо такого, и потому бросился к женщине, чтобы помочь ей. К упавшим подбежали еще три пассажира, но служащих станции нигде не было видно. Один мужчина сказал: это припадок эпилепсии, — и приложил платок ко рту женщины. Оба упавших уже не могли сами передвигаться и лежали обмякшие на полу.

Позже многие спрашивали меня, видел ли я пакет с зарином, поскольку в этом месте кто-то ногой выкинул его на платформу. Однако сам пакет я не видел, но смутно помню, что была разлита какая-то жидкость. Помню ощущение, что пол был немного скользким… Нет, никакого запаха я не чувствовал.

Я простоял там 3-4 минуты. Неожиданно пришла мысль, что нужно позвать служащего. Когда я шел к выходу, мне навстречу попался один работник метро, которому я сказал, что там упали два человека. Он быстро направился туда, а я пошел к выходу. И тут мне стало хуже, но я решил все-таки выбраться на поверхность. Поднявшись по лестнице и выйдя на улицу, я увидел, что на траве и на дороге лежат несколько человек. Войдя в телефонную будку, я позвонил в фирму и сообщил, что из-за какой-то аварии в метро, вероятно, опоздаю. В тот момент я еще думал как-то добраться до фирмы, но когда вышел из будки, почувствовал себя совсем плохо, и мне стало ужасно холодно.

В тот день я впервые вышел из дома без пальто. Я вообще довольно опрометчивый человек и всегда раньше других его снимаю. Мне всегда радостно: а, уже пришла весна! А в тот день пожалел: черт возьми, надо же так ошибиться — слишком рано вышел без пальто. Но я решил, что это не тело мое замерзло, а температура понизилась. Когда я вышел из телефонной будки и посмотрел на дорогу, все вокруг предстало передо мной в коричневом цвете — даже белые линии на дороге стали коричневыми. К тому же я еще больше замерз.

Когда я вспоминаю обо всем этом сейчас, меня поражает моя тогдашняя неспособность связать воедино то, что происходило на моих глазах: два пассажира, упавшие на платформе, люди на траве и на дороге, да и на лестнице многие кашляли. Если бы хладнокровно подумал, наверное, должен был бы понять, что и я, и все подверглись какому-то воздействию. А я только корил себя: почему-то в такой холодный день не надел пальто.

Откровенно говоря, голова была как в тумане, и многое, что происходило тогда, я совсем не помню. Вроде слышал сирену "скорой помощи", но в своей памяти я не уверен. Я все же собирался дойти до работы и направился к Нингётё. По пути мне попался полицейский микроавтобус. Увидев, в каком я состоянии, они сразу посадили меня в машину. Полицейские машины были мобилизованы подбирать людей, которые бродили, шатаясь, около станций метро, поскольку не хватало неотложек.

Прежде чем меня подобрала полицейская машина, думаю, я прошел метров двести и уже был недалеко от фирмы.

Меня сильно качало, и дорога выглядела коричневой, но я только думал, что все это очень странно и не понимал всей серьезности своего положения, а изо всех сил старался дойти до работы. Сейчас я даже восхищаюсь собой, что смог столько пройти.

Тем не менее, когда я увидел полицейскую машину, то почувствовал: нет, больше я не могу. "Не поможет ли мне кто-нибудь?" — мысленно умолял я. Даже появлялось желание сесть или упасть прямо здесь на землю. И меня не покидала мысль, что все это происходит из-за того, что я не надел пальто. Оттого что было холодно, я заставлял себя держаться на ногах. Странное это существо, человек. В такой чрезвычайной ситуации все мысли — только о пальто.

Я был уверен в своем здоровье, никогда не болел и ни разу не пропускал работу. Поэтому для меня стало огромным шоком, что мне так плохо из-за того, что я вышел одетым не по сезону.

Это верно, в подобных ситуациях люди, не особенно уверенные в своем здоровье, вероятно, проявят больше осторожности. В то же время те, кто считает себя полностью здоровыми, могут потерять ощущение опасности.

Да, это так. "Странно, почему со мной это произошло?" — думал я. Это все из-за пальто. Но когда меня посадили в полицейскую машину, там уже было 7-8 человек. Все в ужасном состоянии. Один высунул голову в окно, и его тошнило. Была молодая пара. Женщина лежала на боку, дыхание у нее было прерывистым, мужчина утешал ее: все будет хорошо, хорошо. Ужас. Я хоть мог сидеть. И только тут я впервые осознал, что случилось что-то ужасное.

Мне кажется, я вам сейчас рассказываю то, что сам помню, но, может, это и не совсем так. Пробелы в памяти я, возможно, дополняю чужими рассказами, которые слышал позже. В больнице мы обсуждали происшествие, поэтому трудно отличить то, чему я сам был свидетелем, от того, что слышал от других, да и память стала хуже. Но я отчетливо помню фигуру молодого мужчины, который орал и буйствовал на платформе Кодэмматё, когда наш поезд к ней подходил. Когда я в больнице рассказал об этом полицейским, они сказали, что это был один из пострадавших. А я думал, не преступник ли тот человек.

Осмотрев мои глаза в Центральном госпитале сил самообороны в Сэтагая, врачи мне сказали, что из всех пострадавших у меня глаза — в самом плохом состоянии. Зрачки стали меньше 1 мм. Даже на третий день в госпитале я не мог дольше секунды смотреть на большие заголовки в газетах. Сразу кружилась голова, и приходилось отводить глаза. На третий день после инцидента у меня сняли капельницу, и я мог принимать пищу. Но ведь нужно смотреть, что ешь, а у меня при этом глаза начинали болеть снова. Поэтому приходилось есть, отведя взгляд в сторону. Через неделю меня выписали из госпиталя, и я вышел на работу. Однако читать мог лишь десять секунд, поэтому примерно месяц моя работа состояла в том, что я ставил печать.