Читати книгу - "Африка, сни"

— Та хлопці за самогонкою приїжджали.

Лифанчук:

— Ага, а ти їм не продала, а вони тебе за це зв’язали і на балку підвісили…

Нога мастера плавно поменяла положение и теперь торчала вбок. Синяя стрекоза села на пятку и уютно сложила крылышки. Коты подрались из-за пищи. Один прыгнул на Татьяну и повис на юбке. Молоко пролилось, яйца разбились. Сельский дебил прошел мимо, улыбаясь доброжелательно.

29. ИНТ. УКРАИНА. КИЕВ. ОФИС УКРАИНСКОЙ ЯКУДЗЫ. КОРИДОР. ДЕНЬ.

Два охранника вели Вову и Адика по коридору. В мрачном холле они остановились. Адик и Вова переминались с ноги на ногу под присмотром амбалов, расположившихся возле чeрной двери. В центре двери был вмонтирован большой человеческий глаз. Глаз полыхнул алым огнем и два придурка, подталкивая друг друга, протиснулись в помещение.

30. ИНТ. УКРАИНА. КИЕВ. ЗАЛ ОЯБУНА. ДЕНЬ.

Это было странное аскетическое пространство. Белые стены, расчлененные на сегменты темным деревом, вверху темный потолок с выступающими деревянными балками. Вдоль всей задней стены помост из такого же темного дерева, какие-то странные свитки на стенах. Если бы не портрет Махна на центральной стене и рушники на окнах – то, в общем, Япония.

За полупрозрачной темной ширмой, отгораживающей часть помоста, просматривался силуэт сидящего мужчины. Это был ОЯБУН украинской якудзы. Здоровенный молодой японец с холодным самурайским лицом торчал в углу. Его звали ХУЯМА.

Вове и Адику было неуютно, они неуклюже топтались и шарили руками в карманах, когда низкий голос из-за ширмы сказал:

— Ти пам’ятаєш другу строфу вірша «Кам’яні строфи» Антонича, Хуямо?

— Навпаки, у твому серці мужній спокій,

Гордо й твердо піднесеш на небо гострий зір,

Аж у тишині безмовній та глибокій

Градом стріл спливуть на землю мільйони зір, – ответил восточный амбал Хуяма, декламируя украинские стихи с японским акцентом.

— Як це правильно сказано, Хуямо, – продолжал голос. – Подумай над цими рядками. Це справжня краса.

— Хо, сенсей, – сказал Хуяма и почтительно поклонился в сторону ширмы и опять скульптурно застыл в своем углу.

— А шо ви там стоїте, хлопці, – прозвучал ласково голос из–за ширмы, – Підходьте ближче. Отак. Чого відмовчуєтесь? Вам шо, не подобається ця строфа?

Парни чувствовали себя полными идиотами. «А хуй его знает!» – было написано на их жирных тушках.

— Я не наполягаю, – раздался низкий хриплый голос из–за ширмы, – Ви можете прочитати те, шо вам подобається.

Но Вова и Адик только еще больше вспотели от этого предложения.

— Не знаєте віршів Антонича? Ай-яй-яй, як негарно! Українці?

Никаких сомнений в этнической принадлежности наших героев у всех, кто на них смотрел, не возникало. Правда, сами они никогда раньше об этом не задумывались. Сам вопрос казался им диким.

Напряжeнные жирные затылки Адика и Вовы (крупный план).

— Це недобре, хлопці, – сказал голос, и после паузы: – Ви привезли свідка?

— Ми знайшли його, оябун–сан, – сказал Адик, – Але там один казьол попався…

— Я його сам на куски порву, – сказал Вова.

Но голос оябуна перебил его:

— Де вона?

Никакого внятного ответа он не получил. Правда, Адик, в предчувствии неприятностей, успел пискнуть:

— Сенсей, ми з Вовою всьо почистим, карочє, чіста-канкрєтна…

Усталый голос оябуна пресек жалкое трепыхание:

— Не клацай зубами, Хуямо, ти заважаєш мені думати. І ці двоє теж мені заважають. Прибери їх.

Хуяма с видимым удовольствием все исполнил. Просто смотреть приятно. Потому что перед тем, как убить двух дегенератов, он технично, как в учебном фильме по джиу-джитсу, переломал им руки и ноги, а чтобы отправить их на тот свет, потребовалось всего два легких точечных удара – один получил в переносицу, а другой в сердце.

Адик и Вова лежали в неудобных позах под вертикальным чeрным свитком. Белый дракон с золотым тризубом в когтистых лапах резвился на нем. Точно такой же, только чeрный, охранял вход в помещение с другой стороны двери.

— Танок смерті, – сказал оябун. – Навіщо людині жити на світі, коли вона не вміє навіть прочитати вірша… Ти не побив моєї порцеляни, Хуямо?

— Іє, сенсей, – сказал Хуяма, что по-японски означает «нет».

Он хлопнул в ладоши, и два холуя тут же за ноги вытащили трупы из помещения.

— І мовчатимуть уста під синій неба смерк,

Мов статуя з каменю, холодна та німа,

Бо є тільки безвість, і є тільки смерть,

І нічого більш нема, – сказал оябун.

Силуэт Оябуна за ширмой (средний план).

31. ИНТ. УКРАИНА. КИЕВ. АСК. ГРИМEРНАЯ. ДЕНЬ.

В гримерной телеканала «Ты и я» гримерша КАССАНДРА ПЕТРІВНА гримировала ведущего конкурса «Телезірка – це ти», Мыколу Вересня. Кисть касалась щек, носа, лысины, пудра сыпалась. Мыкола отстранил руку гримерши.

— Мабуть, вже всьо, Касандро, – сказал Вересень, – На труп уже схожий.

32. ИНТ. УКРАИНА. КИЕВ. АСК. КОРИДОР. ДЕНЬ.

Коридор «Карандаша» был исполнен в «Матричном» хайтековском стиле – везде стекло, глянец, светлые металлы и холодное синее мерцание бегущей строки над дверями – «Тихо – Іде Запис».

По коридору шли красивые длинные ноги в чулках–паутинках и туфлях на немыслимых шпильках. Жопа, обтянутая лакированной фиолетовой кожей, шевелилась упруго, каблуки цокали – все это великолепие двигалось меж двух рядов стройных ног в высоких сапогах. Это была вторая ведущая дебильного шоу АЛЬБИНА КОВБАСЮК, звезда канала.

Обладательницы ног с одинаковыми белыми лицами, при красной помаде, и в чeрных париках-каре – юные КОНКУРСАНТКИ – были затянуты в чeрную блестящую кожу в стиле аниме.

Альбина Ковбасюк шла надменно, несла красивую голову в шляпке с кандибобером сквозь конкурсанток.

33. ИНТ. УКРАИНА. КИЕВ. АСК. ГРИМEРНАЯ. ДЕНЬ.

Альбина Ковбасюк влетела в гримерную.

— Микола, скільки можна тебе чекати, – завопила с порога истеричная блондинка.

— Альбіночка, нє волнуйтєсь, раді бога, – сбивала волну опытная Кассандра, – Мені єщьо, бачите, скільки роботи, – показала она в коридор, где среди конкурсанток толпились наши Анжела и Вероника.

— Проходьте дівчата, не стісняйтесь, – приглашала Кассандра девчонок. – Оце Людочка уволілась, то тепер я одна, – трещала она.

Но Мыкола с Альбиной уже направлялись в студию, а на освободившееся кресло пытались плюхнуться две бойкие девчонки – Анжела и Вероника.

— А ви нашо сюди прийшли? Ідіть в студію, готуйтесь, – кричала на них Кассандра, – Другим дайте місце, у вас всьо в порядкє.

Ошалевшие девчонки потопали к выходу,