Читати книгу - "Милый друг, Мопассан"

Когда они подъехали к указанному дому, было только четверть девятого. Более двадцати минут молча ждали они у дверей. Но как только Дю Руа заметил, что сейчас пробьет три четверти девятого, он сказал:

- Теперь идемте.

Не обращая внимания на швейцара, который, впрочем, даже не взглянул на них, они стали подниматься по лестнице. Один агент остался сторожить у подъезда.

На третьем этаже четверо мужчин остановились. Дю Руа приник ухом к двери, потом заглянул в замочную скважину. Но ничего не было ни видно, ни слышно. Тогда он позвонил.

- Стойте здесь и будьте наготове, - сказал своим агентам комиссар.

Через две-три минуты Жорж снова несколько раз подряд нажал кнопку звонка. В квартире началось какое-то движение, послышались легкие шаги. Кто-то шел на разведки. Журналист согнутым пальцем громко постучал в дверь.

- Кто там? - спросили из-за двери; этот была женщина, по-видимому пытавшаяся изменить голос.

- Именем закона - отворите, - сказал блюститель порядка.

- Кто вы такой? - повторил тот же голос.

- Полицейский комиссар. Отворите, или я прикажу выломать дверь.

- Что вам нужно?

- Это я, - сказал Дю Руа. - Теперь вы от нас не уйдете.

Шлепанье босых ног стало удаляться, но через несколько секунд снова послышалось за дверью.

- Если не откроете, мы выломаем дверь, - сказал Жорж.

Он сжимал медную ручку и надавливал плечом на дверь. Ответа все не было; тогда он изо всех сил и с такой яростью толкнул дверь, что старый замок этой меблированной квартиры не выдержал. Вырванные винты отлетели, и Дю Руа чуть не упал на Мадлену, - та со свечой в руке стояла в передней, босая, с распущенными волосами, в одной сорочке и нижней юбке.

- Это она, мы их накрыли! - крикнул он и бросился в комнаты.

Комиссар, сняв шляпу, последовал за ним. Мадлена с растерянным видом шла сзади и освещала им путь.

В столовой на неубранном столе бросались в глаза остатки обеда: бутылки из-под шампанского, початая миска с паштетом, остов курицы и недоеденные куски хлеба. На буфете на двух тарелках высились груды раковин от устриц.

В спальне царил разгром. На спинке стула висело женское платье, ручку кресла оседлали брюки. Четыре ботинка, два больших и два маленьких, валялись на боку возле кровати.

Кто бы ни проспал ночь в этой типичной спальне меблированного дома с ее заурядной обстановкой, кто бы ни провел всего один день или целых полгода в этом общедоступном жилище, где стоял омерзительный приторный смрад гостиницы, смрад, исходивший от стульев, стен, тюфяков, занавесок, - все оставляли здесь свой особый запах, и этот запах человеческого тела, смешавшись с запахом прежних постояльцев, в конце концов превратился в какое-то странное, сладковатое и нестерпимое зловоние, пропитывающее любое из подобных учреждений.

Камин загромождали тарелка с пирожными, бутылка шартреза и две недопитые рюмки. Фигурку бронзовых часов прикрывал цилиндр.

Комиссар живо обернулся и в упор посмотрел на Мадлену.

- Вы и есть госпожа Клер-Мадлена Дю Руа, законная супруга присутствующего здесь публициста, господина Проспера-Жоржа Дю Руа?

- Да, - отчетливо, хотя и сдавленным голосом произнесла Мадлена.

- Что вы здесь делаете?

Она не ответила.

- Что вы здесь делаете? - повторил полицейский чин. - Вы не у себя дома, а в меблированных комнатах, и при этом почти раздеты. Зачем вы сюда пришли?

Он ждал ответа. Но Мадлена хранила упорное молчание.

- Раз вы не сознаетесь, то мне придется выяснить это самому, - сказал комиссар.

На кровати сквозь одеяло проступали очертания человеческого тела.

Комиссар подошел.

- Милостивый государь! - окликнул он.

Лежавший в постели человек не пошевелился. Повидимому, он лежал лицом к стене, спрятав голову под подушку.

Полицейский чин, дотронувшись до того, что должно было быть плечом, заявил:

- Милостивый государь! Прошу вас, не вынуждайте меня прибегать к насилию.

Но закутанное тело лежало неподвижно, как мертвое.

Тогда Дю Руа подскочил к кровати, сдернул одеяло, сбросил подушки и увидел мертвенно-бледное лицо Ларош-Матье. Он нагнулся к нему и, содрогаясь от желания схватить его за горло и задушить, проскрежетал:

- Имейте, по крайней мере, смелость сознаться в собственной низости.

- Кто вы? - спросил блюститель порядка.

Оторопелый любовник молчал.

- Я, полицейский комиссар, требую, чтобы вы назвали себя.

- Да отвечайте же, трус, иначе я сам скажу, кто вы такой! - трясясь от бешенства, крикнул Дю Руа.

- Господин комиссар! - пробормотал лежавший в постели человек. - Не позволяйте этому субъекту оскорблять меня. С кем я имею дело: с вами или с ним? Кому я должен отвечать: вам или ему?

У него, видимо, пересохло в горле.

- Мне, только мне, - сказал полицейский чин. - Я вас спрашиваю: кто вы такой?

Любовник молчал. Натянув одеяло до подбородка, он растерянно оглядывался по сторонам. Его маленькие закрученные усики казались совершенно черными на помертвелом лице.

- Так вы не желаете отвечать? - продолжал комиссар. - Тогда я вынужден буду арестовать вас. Во всяком случае, вставайте. Я вас допрошу, когда вы оденетесь.

Тело задвигалось в постели, губы прошептали:

- Но я не могу встать при вас.

- Почему? - спросил блюститель порядка.

- Потому что… потому что… я совсем голый, - запинаясь, ответил тот.

Дю Руа усмехнулся и, подняв с полу сорочку, швырнул ее на кровать.

- Ничего!.. Поднимайтесь!.. - крикнул он. - Если вы могли раздеваться при моей жене, то одеться при мне - это уж вам ничего не стоит.

Дю Руа повернулся спиной и отошел к камину.

Мадлена оправилась от смущения: она понимала, что все погибло, и готова была на любую, самую резкую выходку. Лицо ее приняло вызывающее выражение, глаза сверкали дерзким огнем. Скомкав клочок бумаги, она, точно для приема гостей, зажгла все десять свечей в аляповатых канделябрах, стоявших по краям камина. Затем прислонилась к его мраморной доске и, протянув босую ногу к догоравшему пламени, отчего сзади у нее приподнялась юбка, которая едва держалась на ней, достала из розовой коробочки папиросу и закурила.

Комиссар, в ожидании, пока ее соучастник встанет с постели, снова подошел к ней.

- Часто вы этим занимаетесь, милостивый государь? - с заносчивым видом спросила она.

- Стараюсь как можно реже, сударыня, - вполне серьезно ответил он.

Она презрительно усмехнулась:

- Очень рада за вас, занятое не из почтенных.

Она делала вид, что не замечает своего мужа.

Лежавший в постели господин тем временем одевался. Он натянул брюки, надел ботинки и, напяливая жилет, подошел к ним.

Полицейский чин обратился к нему:

- Теперь, милостивый государь, вы скажете мне, кто вы такой?

Тот не ответил.

- В таком случае я вынужден арестовать вас, - сказал комиссар.

- Не трогайте меня! - неожиданно завопил господин. - Моя личность неприкосновенна.