Читати книгу - "Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко"

себе он сказал, что он весь период своего пребывания в партии до момента ареста был до конца сталинцем, и был предан до конца. Сейчас вынужден пересмотреть свои взгляды и отношения. Считает, что аресты 1937—38 г. были организованы с целью изоляции и уничтожения той части партактива, которые могли оказать противодействие в намеченной политике. Существо же политики внешней и внутренней он полагает антиленинским или говоря языком одного товарища (фамилию которого он не назвал) контрреволюционным. Сказал, что он сам еще теоретически до конца не осмыслил событий, но этот товарищ ему такую концепцию к-р перерождения развил и она ему представляется убедительной. ТОДОРСКИЙ на мой вопрос кто это, ответил, что этот человек меня знает, но его имя он сказать мне не может. Много говорил о группе военных, арестов в 1937–1938 г.г. Кроме Тухачевского, считает что все остальные ни в каком заговоре не состояли, что все их обвинения инсинуация, а факт их личных признаний не убедителен.

Рассказал, что на одном из совещаний военных Ворошилов пытался найти в технике, практике самого военного дела их вредительскую работу и не сумел привести ни одного убедительного аргумента по существу дела. Я активно в разговоре не участвовала, своей точки зрения не выявляла, ограничиваясь вопросами и сказав ему, что его точка зрения несколько упрощенская. Мое это замечание его заметно охладило, мы тогда же условились еще встретиться, чтобы продолжить беседу, но он свидания избегает, сам больше не приходил и на мое заявление, что я могу зайти к нему (он живет в кабинке) ответил, что это неудобно. ТОДОРСКИЙ производит впечатление человека несколько расслабленного, мало волевого и сейчас в этих вопросах легко поддающегося чужому влиянию. Думаю, что он находится под чьим-то сильным воздействием.

ШАБЛИЕВСКИЙ Евгений Степанович знал меня по Украине, встретил приветливо и при первой же встрече завел разговор (в очень осторожной форме) об оценке событий 1937—40 гг. В форме вопроса сказал, что аресты 1937–1938 г. были, вероятно, подготовлены к такому маневру в политике, который был совершен позднее. Я разговора не поддерживала и он больше его не продолжал. Встреч со мной не ищет и даже пожалуй избегает. По-моему, из боязни быть заподозренным в политических связях (моя фамилия, пребывание в ИЗО). У него постоянно собираются киевляне – украинцы, об этом мне сказал доктор РОЖКОВ, который у него бывает. РОЖКОВ же мне сказал, что мне заходить к ШАБЛИЕВСКОМУ неудобно ибо и так это землячество подозрительно, а мое присутствие придаст ему еще более определенную окраску. ШАБЛИЕВСКИЙ тоже живет в отдельной кабинке. Кто у него бывает из украинцев не знаю, знаю только, что он систематически встречается с проф. ВИТТЕНБУРГОМ (з/к немец из Киева) и доктором РОЖКОВЫМ.

Из врачебного мира интерес и желание поддерживать связь выявил КРИСТАЛЬНЫЙ. Он с первого же дня приезда принял активное участие в моей судьбе, помог сразу пойти на работу, которая меня устраивала, обеспечил дачу мне соответствующей категории труда (4 р.) и т. д. Много расспрашивал об условиях в ИЗО и о группе КОЗЛОВОЙ, ИОФФЕ. Выразил уверенность, что их арест связан с информацией НЕКРАСОВОЙ, которая якобы была инспирирована АНДРЕЕВОЙ и явилась орудием в руках АНДРЕЕВОЙ. Предполагает, что КОЗЛОВА действительно могла что-либо болтать при НЕКРАСОВОЙ.

Ту же точку зрения на роль НЕКРАСОВОЙ и АНДРЕЕВОЙ в деле арестов этой группы высказал мне КАМИНСКИЙ, который специально вызвал меня к себе с просьбой рассказать все, что я знаю о деле Мар. Мих. и КОЗЛОВОЙ. В разговоре КАМИНСКИЙ был очень сдержан, но явно волновался. Мне рекомендовал держать себя осторожно и на мой вопрос, что из себя представляет КРИСТАЛЬНЫЙ ответил: «Я ему не доверяю». Больше встреч у меня с КАМИНСКИМ не было.

КРИСТАЛЬНОГО видела до его отъезда на 22 ОЛП раз 6–7, к вопросу о моем пребывании в ИЗО он больше не возвращался, на общие политические темы разговора не заводил. Только однажды по поводу слушания радио – он сказал: «скучно это все победы, а топчемся на том же месте – болтовня, но давайте об этом лучше не говорить».

КРИСТАЛЬНЫЙ человек по существу совершенно аморальный, жулик, связан со всеми кто нужен, непосредственно окружен адъютантами-денщиками, как он их сам называет, из преступного мира, которые для него готовы сделать все. Кроме того он тип несколько патологический. Вся врачебная среда относится к нему резко враждебно и внутренне презирает, но боится. Наладились у меня систематические встречи только с ГУБЕНКО (Остап ВИШНЯ), которого первый раз прислал ко мне КРИСТАЛЬНЫЙ. Он заходит ко мне систематически, когда бывает в Ветсоляне. Виделась с ним раз 8—10, но на политические темы он заговорил только в последние две встречи.

К тому как и почему была в ИЗО, к арестованным не проявил никакого интереса.

Первая полит. беседа с ГУБЕНКО была связана с украинскими писателями. Стали перечислять, кто из них сохранился на воле, и тогда ГУБЕНКО сказал, что убежден, что М. БАЖАН и П. ПАНЧ могли остаться только потому, что они оказывали «известные услуги». Сказал он это спокойно и без всякой внешней злобы.

Во вторую беседу он стал мне рассказывать о восстании на Печоре, выразив мне, что эта вспышка могла быть спровоцирована, чтобы развязать себе руки для расправы с другими, с нами. Сказал, «ведь восстание в таких условиях когда никто не может поддержать – просто бессмыслица, самоубийство – значит тут действовала провокационная рука». Я ответила, что восстание в таких условиях несомненно абсурдно, но что оно могло вспыхнуть и не провокационно. На вопрос откуда он знает о восстании, ГУБЕНКО ответил, что от красноармейца, который ездил на усмирение.

В этой же беседе говорил о том, что очень жалко, что ничего не знает о той политике, которую в частности на Украине проводят фашисты.

Встретились случайно с КИМЕЛЬБЛАТОМ (сейчас работает в 1 корпусе привратником – в прошлом активный парт. работник, теоретически подкован и развит; киевлянин заявил, что знает меня по воле). В первом же разговоре развил ту же теорию к-р перерождения руководства, которую мне излагал ТОДОРСКИЙ. Сопоставляя все сказанное, у меня составилось впечатление, что именно КИМЕЛЬБЛАТ и воздействует на ТОДОРСКОГО.

«ВИКТОРИИ» дано задание:

1. Учитывая, что со времени ее прибытия из след. ИЗО прошел значительный срок и «прощупывание» ее по прошлому делу не вызвало в отношении ее никаких подозрений, несколько активизировать себя в такой мере, чтобы не вызвать очужденности к себе.

2. Остапу ВИШНЯ, который связан с ШАБЛИЕВСКИМ, имея ввиду, что это дойдет до последнего, заметить в беседе, что она его (ШАБЛИЕВСКОГО) по Украине все же мало знала.

3. Обратить основное внимание на выявление актива украинского «землячества», связанного с Остапом ВИШНЯ и ШАБЛИЕВСКИМ, их политических взглядов в связи с