Читати книгу - "Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко"

Дітвора і всі цілують і вітають.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

8 січня 1935 р.

Харків № 8

8.І.35 р.

Дорогой мой любий!

Получила весточку от 13.ХІІ и так бесконечно была рада. Рада, что наконец-то доехала посылка с колбасой, а я уже поставила на ней крест и страшно досадно было. Напиши мне, как ботинки – хороши или нет, а, может быть, посылка не целая была, и там не все получено, что я посылала? Ты, пожалуйста, напиши мне.

Я так скучаю за тобой, что просто силушки нет, и ты мне часто снишься, почти каждую ночь. Я тебе благодарна, что ты так часто меня навещаешь… Сижу и скулю за тобой…

А дни летят и скоро, скоро весна, хотя сейчас у нас такие страшные морозы, что я вот уже четыре дня, как носа не высовываю на улицу. Думаю, пока сидеть здесь, пока опять не прикрутит, а там махну еще куда-нибудь на 1/2 месяца. В Курске я заявилась и теперь я спокойнее относительно всяких формальностей. Настроение у меня неплохое, потому что часто говорю с тобой, а это меня бодрит и тон у тебя хороший. Регулярное сообщение меня радует. Интересно, как ты – получаешь ли от меня письма? Послала тебе из Курска телеграмму с сообщением, что еду в Харьков и ты, очевидно, ответ послал на Курск, а не сюда. А, может быть, у вас уже 55˚ мороза и ты носа не показываешь из хаты тоже?

Напишу сейчас письмо Марии Иванов[не] – пускай сходит на почтамт и узнает, есть ли что от тебя или нет, а тогда перешлет мне сюда. А тебе пошлю еще одну телеграмму, чтобы ты знал, что я в Харькове.

Когда была в Киеве, подала заявление о ружье, но до сих пор нет ответа, а дробь у меня есть та же. Думаю, что ружье «ляпнет», ну и черт с ним; больше в жизни потеряли. А будет день – будет пища.

Портрет Юзика покажу Липе. Я еще никуда не ходила по случаю мороза и сегодня нужно пойти к Анне Дмитриевне, потому что у Мака [день] рождения, а я боюсь и подумать о том, что из теплой хаты можно выпхатысь.

Как прошел у Вас праздник Ухтоэкспедиции? Мне очень хочется знать и знаю, что раньше, как в конце января не получу ничего – дней 21–24 нужно ждать, если ты напишешь что-нибудь в первых числах января.

Время летит! Я уже не считаю январь. А там февраль, март, апрель… и май. Долгожданный, что он нам принесет?! Слезы опять или радость?

И жду и боюсь. И хочу скорее дождаться мая, и страшно, что опять будет печаль безграничная…

Как ты думаешь, будем плакать или нет?

Стараюсь не думать о плохом, и кажется мне, что не может быть Я[ков] М[ойсеевич] таким жестоким опять.

О, только что получила твою телеграмму: «Целую родную. Нет писем. Зфоров». Очевидно – «здоров»?

Ну, ясно, что у Вас морозы, наверное, такие, что нос невозможно показать на улицу, а тем более пройти до почтамта.

Как твоя шапка, что я купила тебе, пригодилась или нет и тепло ли тебе в ней? Всего, конечно, невозможно припомнить, да еще с такой головой, как у меня теперь, а все же я себя браню без конца за то, что не пошила тебе рукавиц с одним пальцем и не купила теплых перчаток, – это просто преступление. И каждый день об этом думаю и мучаюсь. Как-то ты там перенесешь эти морозы? Если у нас так придавило, а по газетам – в Москве 32˚, то у Вас больше 100°, наверное… А какой ты теперь? Худой, как и в последнее свидание, или немного поправился? Пожалуйста, пиши обо всем!

А как с подштанниками? Залатал или нет? Ты пришли мне мерку твоей талии, и я куплю тебе белья. Как только отпустит зима и потянет весной, ты мне присылай телеграмму, что Ухта уже тронулась, и я сейчас же вышлю посылку. Ах, как уже хочется скорее пережить эти холодные месяцы, а там солнышко пригреет и веселее станет жить на свете и скорее и ближе к моему солнышку. Пишу тебе часто, а почему ты не получаешь – не знаю. Ты пиши сколько послал мне в Курск весточек, чтобы я знала о каком количестве писать Мар[ии] Иванов[не].

А может быть, я еще поеду туда служить, хотя мало надеюсь, потому что кто в конце сезона будет пополнять трупу, да еще без знакомства с русским репертуаром.

А вообще я себя не узнаю, такая я безвольная и неудачница стала. А все из-за того, что не могу быть с тобой, и эти обещания меня атрофируют. Я все жду. То ждала октября, а теперь мая, и я не живу, а все жду, считаю дни и гоню время вперед…

Скучаю, жду и радуюсь каждому слову, полученному от тебя. Как вот такая маленькая телеграмма может поднять дух; и так всегда. Мой родной, люблю тебя и целую, и каждую минуту с тобой. Діти цілують, мої всі вітають тебе. Пиши. Рідний, дорогий.

Твоя Варя.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

19 січня 1935 р.

Харків № 9

19.І.35 г.

Дорогой мой, любимый!

Скучаю за тобой страшно и жду с нетерпением мая месяца. Надежда чередуется с отчаянием, и я все гоню время вперед. Что-то нам принесет судьба в новом 35 году? Скорее бы уже пришло время моего отъезда к тебе… Что-то будет?! Так мне хочется поговорить с тобой не на бумаге, а близко-близко, глядя в твои прекрасные глаза. Не представляю себе этого момента. Скорее бы, скорее… Как ты живешь? получила от тебя телеграмму, где ты спрашиваешь, куда писать. Завтра дам тебе телеграмму ответную. Пиши на старый адрес – сюда. Живу по-старому и, вернее, не живу, а жду мая месяца. Как-то ты там? Это меня всегда волнует и интересует. Сколько я за последнее время пережила и передумала… Хочется скорее к тебе хотя бы на немного. Хочется обнять и погладить твою голову…

Какой ты теперь? Голова то, наверное, совсем белая у тебя? Худой ли или поправляешься понемногу?

Что нового, хорошего или плохого? Как прошло торжество пятилетия экспедиции? Что нового в связи с этим праздником? Так хочу скорее