Читати книгу - "Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко"

относится, правда? Рада очень, что животок твой немного успокоился под влиянием этих порошков, выходит он здорово болел, раз уж ты пошел к доктору? Бедный мой мальчик! И нет ласковой руки, нет заботы близких и некому облегчить… Самое страшное в условиях наших – болеть. Никому мы не нужны, никому нас не жаль, а самое главное – дети. Значит сами должны о себе думать и беречь себя. Давно нужно было бы тебе обратиться к доктору, а то ко всему еще и физические страдания… Ну, я рада, что тебе легче. Все мечты и надежды на поездку к тебе и такое безумное желание, что не думаю ни о чем в будущем, кроме этого. Книжный шкаф продан и у меня уже дорога есть, теперь еще достать денег и в путь. Конечно, было бы хорошо, если бы совсем переезжать, а то может так случиться, что когда можно будет ехать к тебе, то денег у меня и не будет. Хотя в запас оставляю машинку, она мне всегда может быть в помощь, а в крайнем случае продам. Пока все понемногу продаю – тряпье всякое, и это на жизнь, а на поездку крупные вещи. Я даже себе и Муре из старого барахла пошила весенние пальто, и мы сейчас имеем вполне приличный вид, а за работу заплатила часть деньгами (продала скатерть, Муркино старье и свое), а часть вывязала шапочки для портнихи. Так и кручусь понемногу. Ничего не страшно, переживем как-то. Только бы здоровье. Думаю взять с собой Муру – и хочу, и страшно. Дальняя дорога меня очень смущает, и особенно море; Муру так качало в автомобиле когда-то, что я боюсь за нее. А ее мечта только поехать со мной и увидеть тебя, а в Москве Ленина. Все равно, если я ее здесь оставлю, то дешевле мне не будет стоить ее пребывание здесь, а если и дешевле, то все же я буду спокойнее, когда она со мной будет. И ты ее увидишь. Большая она стала, высокая и хорошая девочка. Мы с нею мирно живем. Я помню твои слова в письме из Чибью и держу нервы в руках, а поэтому и живем мирно, так как сама по себе Мушка чудная, мягкая, отзывчивая и внимательная. Хорошенькая стала, и уже сердечные делишки заводятся, хоть еще паршивенькие, но уже есть. На майских праздниках была у Вячка с тетиным Игорем, хорошо провели время ребята, а мы с бабой в очень добрых отношениях и всегда приятно встречаемся. Не знаю, что там у нее в глубине души делается, но после болезни и моего ухода за ней мне кажется, что она изменилась в лучшую сторону. А если даже и не так, то я перед ней честная и думаю, что будет ей стыдно за неискренность, а не мне. Пока не замечаю ничего, а к Муре очень хорошо относится и всегда приглашает ее к себе и журит, если она долго не приходит. А за хорошее отношение к детям моим и я хорошо отношусь. Вячульке связала тюбетейку и доставила ему большое удовольствие, но так у нас холодно, что он ее и одеть не может. А пока нужно отобрать твоих сорочек и синие штаны от того пиджака, что у тебя, и пускай хлопцу пошьют, а то ему ходить не в чем. Я когда перечитываю свои письма, то мне смешно с моего русского языка, но честно стараюсь и говорить, и писать.

Читала блестящую речь т. Сталина в «Известиях» за 6 мая и явилась надежда, что я еще могу быть полезной. А потому решила написать о себе письмо М. И. Калинину. Спрос не беда.

У меня чувство, что вот-вот еду к тебе и у меня уже не безвыходная, сосущая тоска, а какой-то радостный трепет скорой встречи. И каждое письмо к тебе, кажется мне, будет получено тогда, когда я уже буду у тебя. Но я пишу, чтобы ты не скучал и был в курсе моих помыслов и замыслов. А самый главный замысел – увидеть тебя. Не представляю себе этого путешествия во всех масштабах, но мне немного страшно, хотя я думаю, что жителю севера также страшен путь в Сухум или в Астрахань, правда?

Только юг теплый, а Белое море холодное. Хотя говорят, что в Мурманске летом загорают сильнее, чем в Сухуме. А это лето будет, наверное, холодное. У нас, например, так безумно холодно бывает и частенько после дождя срывается крупа. Что же там у вас, холодно?

Почему ты такое короткое письмо написал мне? Страшно мне подумать, что ты ко мне измениться можешь!.. Не надо, а то я буду сильно-сильно страдать… Я хочу думать, что причина не эта и не болезнь… Я больше всего боюсь болезни и того, что скроешь ее от меня, и я не смогу ничем помочь. Если бы случилось что-нибудь серьеозное – телеграфируй, я через Москву уж добьюсь приезда. Послала тебе телеграмму 8.V и письмо 9.V. Жду ответа на телеграмму. А почему в первомайской телеграмме: «Рудник, адрес старый»? Никак не могу убедить себя, что все спокойно. Ну, целую, и жду, и верю во встречу. Твоя Варя.

Телеграма Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

26 травня 1935 р.

26 травня 1935 р., Харків

Воя, Ухтпечлаг, Остапу Вишне.

Рояль продала. Куда посылать посылку? Хочу приехать немедленно. Телеграфируй. Целуем.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

29 травня 1935 р.

Харків № 28(15)

29. V.35 г.

Родной мой, любимый!

Собралась ехать к тебе, а от тебя вот уже месяц, как ничего нет. Рояль продала и могу выезжать хоть сейчас. Хочу с Мурочкой ехать. Дорогой мой! Спешу писать это письмо, чтобы его вкинули в Белгороде. Целую тебя и волнуюсь, почему нет от тебя ничего. Даже телеграмм не получаем.

Боюсь страшно, не случилось ли чего с тобою.

Мы все здоровы и ждем встречи с тобой.

Когда же я увижу тебя.

Солнышко ты мое.

Приеду обязательно.

Целуем, любим и помним тебя.

Твоя Варя.

Телеграма Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

7 червня 1935 р.

7 червня 1935 р., Харків

Воя, Ухтпечлаг, Остапу Вишне.

Телеграмму [с] разрешением получила. Безгранично рада. Собираюсь [в] дорогу. Здоровы. Целуем.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

12 червня 1935 р.

Харків № 29(16)

12. VI.35 г.

Дорогое мое солнышко!

Получила сегодня твое письмо от 25.IV.35 г. Видишь, как долго оно шло. Я уже получила телеграмму от тебя с разрешением на совместное проживание, а письмо добрело ко мне еще до этого счастливого случая.

Рада я бесконечно. И собираюсь в путь-дороженьку.

Не верю временами своему счастью и